В мае 2021 года Ольга Токарчук оказалась в камере следственного изолятора города Жодино. Уже в первые дни пребывания она столкнулась с давлением со стороны администрации и угрозами помещения в карцер. Не желая мириться с несправедливостью, женщина объявила голодовку, что было для неё единственным способом отстаивания своих прав.
«Ты всё равно окажешься в карцере»
«Когда я приехала в Жодино, меня сразу начали подводить к тому, что меня отправят в карцер. Практически с порога пошли придирки, рапорт, второй рапорт. Три рапорта – карцер. Я приехала в Жодино, грубо говоря, 25 мая, а 7 июня я уже была в карцере. То есть прошло всего две недели», – вспоминает Ольга.
Осознав, что избежать карцера не удастся, женщина решила пойти на крайние меры. За два дня до наказания она объявила голодовку, понимая, что это единственное, чем она могла повлиять на ситуацию.
«Я понимала, что они уже три рапорта составили. Сейчас выходные у них суббота-воскресенье, и в понедельник я буду в карцере. Там были какая-то парочка дежурных хороший-злой полицейский. Они пришли, начали запугивать. Один говорит, что никакого карцера не будет, второй пугает: “не слезешь с голодовки, я тебя тут сгною”. Поговорили, поговорили, и я поняла, что всё равно карцера не избежать. И в понедельник меня, естественно, с “манатками” в карцер. А я уже два дня как бы на голодовке, но это было неофициально», – объясняет она.
Официальная голодовка, по её словам, подразумевает подачу заявления с подписью, которое администрация тюрьмы не имеет права проигнорировать. В некоторых случаях подобные заявления даже вызывали панику у сотрудников, особенно если вся камера отказывалась от еды в знак солидарности.
Холод, отчаяние и запугивания
В карцере Ольгу встретили холод, сырость и абсолютный минимум комфорта.
«В карцере было очень холодно. А эта роба, которую нам выдают, она тонкая. Несмотря на то, что уже начало лета, отопление отключили, а помещение в подвале, сыро, батареи холодные, вода в кране только холодная. Ты в тоненькой кофточке, а сверху эта роба – и всё», – рассказывает она.
Отказываться от еды в таких условиях становилось настоящим испытанием.
«Я сказала, что продолжаю свою голодовку. Есть я не буду. Это было ещё только начало, я тогда была на слуху. То есть они еще тогда не так жестили. У них как бы не до законов, но какие-то ещё законы приличия были. Они боялись, что со мной что-то случится, потому что сорок килограмм и так не ест. Еще плюс этот холод», – вспоминает Ольга.
Администрация тюрьмы быстро отреагировала. К ней вызвали психологиню (вероятно, Ольга говорит о медицинском работнике, поскольку далее речь идет об обследовании, которое психологи производить не могут – прим.), которая пыталась убедить женщину отказаться от голодовки.
«Она меня подняла к себе и сделала кардиограмму. Конечно, там еще проблемы с сердцем обнаружили. У меня и до этого были проблемы с сердцем. Она мне говорит: “Давай отменяй голодовку, иначе тебя принудительно там будут кормить”. Я говорю, ну вырву я ваше принудительно, покормите, отправите в карцер, опять сяду на голодовку. Она такая: ты чего добиваешься? Я говорю, что меня незаконно запихнули в этот карцер. Я добиваюсь того, чтобы меня отсюда выпустили. Она говорит, такого не бывает. Если тебя поместили в карцер, можешь делать всё, что угодно, хоть вены себе вскрой, ты отсидишь тот срок, который тебе написали. Вот у тебя есть неделя карцера, ты будешь сидеть неделю», – рассказывает Ольга.
Несмотря на давление, женщина не сдавалась. Она пила только воду и отказывалась даже от чая и компота. На третий день адвокат, узнав о её нахождении в карцере, попытался повлиять на ситуацию. Тем временем психологиня продолжала попытки убедить Ольгу прекратить голодовку.
«Родители начали бить тревогу, что ребёнку передачи не передают. Так адвокат узнал, что я в карцере. И вот третий день уже в карцере. Утром психолог меня вызывает и говорит: “Оля, ну давай что-то делать”. Я говорю, хорошо, там очень холодно, давайте я хотя бы обменяю голодовку на тёплые вещи», – вспоминает Ольга.
Цена теплой одежды
По словам бывшей политзаключённой, где-то ближе к обеду её вызвал какой-то начальник и согласился на её предложение.
«Он говорит, давай так, я тебе даю тёплые вещи, а ты прямо сейчас в обед выходишь из голодовки. Они мне действительно дали теплые вещи. Был своеобразный обмен. Но, естественно, на тёплый спортивный костюм мне сказали одеть эту робу, потому что всё должно быть по правилам. Роба должна быть застёгнута на все пуговички. Это же прямо одежда века. Красота. Не дай бог, чтобы у меня капюшон торчал. Я его как горб прятала на проверке. Вот дали мне тёплый костюм, тёплые носки, тогда после трёх дней я слезла с голодовки», – делится она.
По мнению Ольги, объявление голодовки – единственный способ отстоять свои права. Однако к тому моменту, когда срок её пребывания в СИЗО подходил к концу, методы давления в учреждении стали жёстче, а голодовки уже не работали.
«Когда я заканчивала свое время пребывания в “прелестном” Жодино, уже тогда она не работала. Даже когда были у нас эти голодовки камерами. Например, взяли одну нашу девочку, с которой мы дружили, перевели в другую камеру. Мы хотим её обратно вернуть. Тогда вся камера объявляет голодовку, и мы перестаем есть. Раньше это работало. А в последний раз просто сказали окей. И всю камеру расформировали по другим камерам, показав нам, что уже больше такие способы на нас не действуют», – рассказывает она.
Испуг администрации или эффект резонанса?
Ольга уверена, что остаться в живых ей помогло только то, что её имя звучало в СМИ. Также она предполагает, что администрация Жодино могла испугаться, что Ольга может умереть, так как ей было сложно ходить.
«Есть, кстати, абсолютно не хотелось, не было такого. Просто очень болела голова от голода. Тебе надо ходить, качать пресс, двигаться, потому что очень холодно, ты по-другому не согреешься. А ходить ты не можешь, потому что у тебя болит голова. Просишь таблетку, они говорят: слезь с голодовки, тогда дадим. То есть это замкнутый круг. Может, они и этого испугались? Опять-таки, что слишком громко пошло в СМИ», – размышляет женщина.
Теперь, уже на свободе, Ольга понимает, что протестовать в условиях изоляции становится всё сложнее, но считает, что даже такие акции сопротивления важны для тех, кто остаётся за решёткой.
Гэты інфармацыйны матэрыял створаны пры падтрымцы Belarus Beehive і Еўрапейскага Саюза.
